>>
|
No. 281624
Я стояла почти у самой кромки, под ногами исчезали катившиеся навстречу серебрянные ленты волн. Чистейшее бирюзовое небо - еще один океан, отраженный в прозрачнейшем воздухе - манило окунуться в свои прохладные невидимые течения. Солнце, простое постоянное солнце вдруг показалось мне самым прекрасным, что только можно было вообразить - его неровный дрожащий бело-желтый круг благосклонно отдавал последнее осеннее тепло, скоро зима - прохладный ветерок раздувал подол моего платья, одновременно плотно прижимая его к груди и бокам. Я закрыла глаза, представив, что лечу. Один прыжок. Сейчас мне хватит сил добраться до берега самой. - Пин! Тоненький детский голосок. Меня дергает за край платья тот самый пегас. Он прям-таки источает счастье. Столь чистое, что мне не надо даже смотреть на него. Поток искренней благодарности и радости буквально вливают в меня силой. Хм. Пожалуй, теперь понятно, зачем заводят семьи. Ощущать такое каждый день! - Прости - говорит он, видя, что привлек мое внимание - я просто хотел сказать спасибо за... за то, что ты спасла моих родителей. Вот - это тебе! Он протягивает мне свернутый в трубочку лист бумаги. Аккуратно беру его телекинезом и разворачиваю. Рисунок. Детский, но тем не менее видно, что у мальчишки талант и немалый. Лужайка, полная цветов, а на ней сидят, похоже, мирно беседуя, родители жеребенка, он сам - кувыркается в небе. И я - с чашкой... чая, наверное, внимательно слушаю отца семейства. - Я нарисовал нашу семью. - потупился он - Тебе, наверное, тяжело - вот так, одной. Как он узнал? Я не успеваю спросить - пегас упархивает вниз, к своим родителям. Натыкаюсь на взгляд отца, сранно что они вообще отпустили ребенка подойти ко мне. Вместе они уходят вниз, в каюты. Задумчиво стою, глядя сквозь картинку, звуки вокруг сливаются в невнятный гул, и вскоре он начинает противно зудеть в мозгу. Хватит прогулок пока. Ухожу в свою каюту. Фенси наведывается с подносом еды. Чай, молоко, булочки, масло, тосты, несколько яблок. С благодарностью съедаю все. Он просто сидит и наблюдает. Как дедушка наблюдает за внучкой, которую долго не видел. Странная ассоциация, никак не идущая прочь из моей головы. День проходит в вялом, полусонном бездействии. Кажется, несколько раз я задремала. Меня разбудил стук в дверь. - Пин! Пин, мы прибыли! Тут же вскакиваю. Короткий взгляд на механический календарь с часами - девятое ноября. Почти полночь. Дрема улетучивается мометально, вместе бежим, чуть ли не галопом, на палубу. Там уже топла народа. Толпа, молча наблюдающая за горизонтом, откуда медленно выплывает... Это не город, который я покидала в начале осени. Это даже мало похоже на Эквестрию. Мэйнхэттен, сияющий, словно хрустальная шкатулка по электрической лампой, вечно гудящий, несущийся, тянущийся вверх и вширь, жадно и без разбору поглощая море, сушу и небеса. Я не верила своим глазам. На фоне багрово-оранжевого зарева, вспыхивающего то там, то тут высились изломанными черными зубьями потухшие небоскребы. Отдаленный гул напомнил мне лавину в горах. В небе над городом чернели аэростаты заграждения - я помню такие, однажды привелось видеть на учениях в Кантерлоте. Театр теней плясал перед нами, растягиваясь и сжимаясь, истерично бился в окружении пожара, жался к чернильно-черному морю, выл сиренами на разные голоса. А потом все затихло. Все, кроме низкого далекого гула. Представление окончилось, мечущемуся в жару больному городу кто-то заклеил рот. Я почувствовала дым, густой, жирный, он стелился над самой водой, словно море пыталось его вытолкнуть, не пустить яд в себя. Пони вокруг стояли, молча глядя на город, из которого они так стремились бежать. И сейчас, война цепкими щупальцами тянула нас прямо в свою зловонную, окровавленную пасть.
09 ноября 71 года, 23.16 Положительные состояния: Отрицательные состояния: Полная эмоциональная насыщенность Инвентарь: немного денег
https://www.youtube.com/watch?v=dp4vL9M8E3s
|